Семиосфера

(англ. semiosphere) — обобщенное наименование знаковых систем (Лотман Ю. М., 1984). В это понятие можно включить и сферу знаний, выраженных и существующих на разных языках. Син. когитосфера.

Поиски путей сжатия, схематизации, «оформления знаний в свою аббревиатуру» (Гегель) сопутствуют истории образования и науки. С. — один из возможных образов такого сжатия, напоминающий globus intellectualis Бэкона и Лейбница. Однако в С. число измерений равно числу мыслимых и немыслимых языков, дополненное неопределимым веером значений и смыслов. Поэтому С. в целом можно сравнить со Вселенной, Космосом. Лучшего образа в культуре пока нет. Он лучше, чем унылые образы банка данных, базы знаний, бытующих в компьютерной науке и технике.

Космогоническая (именно космогоническая, а не космологическая, т. к. представлениям о С. до «логии» далековато) метафора интуитивно приемлема. В своем воображении, представлении, знании человек вышел в Космос задолго до полета Гагарина.

С. сложнее расширяющейся Вселенной. Зато она делает ее обозримой, а стало быть, и доступной пониманию. Обозримость достигается за счет пульсаций С., которая способна сжиматься и расширяться, вновь становиться необозримой. Ее кажущаяся, а порой и неслыханная простота и целостность сменяется новой неправдоподобной раздробленностью и сложностью. В С. есть свои «прибитые к сфере» (образ Данте) или блуждающие звезды, гиганты, карлики, скопления, галактики, туманности, пустоты, черные дыры, самопроявляющиеся вспышки (озарения) новых и сверхновых знаний, долго идущий (или медленно доходящий) свет старых. Есть свои молекулы, атомы — понятия, имеющие планетарное строение, втягивающие в свою орбиту др. понятия и сами движущиеся по «чужим» орбитам; свои «элементарные» частицы (образы, метафоры), пронизывающие С. со скоростью мысли, способные трансформироваться в любые др. частицы. Есть ассоциативные поля с сильными, слабыми и сверхслабыми взаимодействиями, есть свои фазовые переходы. В ней живут свои демоны и гомункулусы, имитирующие свободу воли. С. — это незавершенный мир с полным набором координат, бескрайним пространством, бесконечным временем, точнее, с богатым набором времен (физическим, историческим, психологическим, личным-автобиографическим...) и с разными представлениями о бесконечности (актуальная, потенциальная...).

Пространство и время С. обладают еще более странными свойствами по сравнению с пространством и временем Космоса. Пространство не только искривляется, но и субъективируется, «овременяется», более того, меняется на время, трансформируется в него. Время, в свою очередь, трансформируется в пространство, становится действующим лицом, останавливается, течет вспять, «выходит из колеи своей», и из него можно выпасть. Его мерой становятся мысли и действия. В одной временной точке собираются прошлое, настоящее, будущее. Материя в С. исчезает, а пространство и время приобретают вполне ощутимые физические свойства. Напр., пространство оказывается душным, затхлым, небо кажется с овчинку, время — тяжелым, давящим, невыносимым, оно может мчаться, останавливаться, теряться в пространстве и т. п. Словом, в С. есть многое, что не снилось современной физике и астрономии. Не будем спешить строить модель сферы человеческого знания. Гуманитариям далеко до А. Эйнштейна, который «простенькой» формулой, состоящей из 4 символов, описал половину Вселенной. Это превосходный пример ее концептуального сжатия. Есть пример поэтического или эмоционального сжатия Мирозданья (Б. Пастернак): Мирозданье — лишь страсти разряды, / Человеческим сердцем накопленной.

Это если и не вся 2-я половина, то иной взгляд на Вселенную, ее одушевление. Такой взгляд можно назвать «аффективной феноменологией» (Р. Барт), которая отличается от строгого, иерархически и структурно организованного, истинного знания, добываемого hard scientists (термин «твердые» или «тяжелые ученые» относится к специалистам точных и естественных наук). Идея концептуального ли, эмоционального ли, а скорее, человеческого сжатия, свертывания мира — идея очень давняя. Н. Кузанский (1401-1464) писал: «Как сила человека человеческим образом способна прийти ко всему, так все в мире приходит к нему и стремление этой чудесной силы охватить весь мир есть не что иное, как свертывание в ней человеческим образом вселенского целого». (В. П. Зинченко.)